Танец меча - Страница 28

и вскакивает на его мотоцикл. Несется. Потом бросает и мотоцикл. Бежит. Падает. Вскакивает. Снова бежит. Срывает с себя куртку. Бредет, хватаясь за деревья, потом ползет. Ночь. Ливень. Непролазная грязь. И вдруг на лице у него радость. Он у цели! Дополз… Хватает и прижимает к себе.

— Раненую девушку, что ли? — заинтересованно спросил Меф.

— Нет, — сказал Багров. — Там в конце пути — ребенок. Мальчик лет пяти. Просто сидит на пне и ждет его.

— Чего за мальчик-то? Сын?

— Нет. Он сам. Он нашел сам себя. Мефодий задумался.

— А кто мешал этому мужику попросить парня подкинуть его до заправки? Раздобыл бы канистру… Все лучше, чем потом ползти.

— Мой ролик совсем не про то, — мрачно сказал Багров.

— Про то. Твой мужик — псих. А когда ведешь себя как псих, доползти можно только до психушки.

Багров без замаха ударил Мефа в живот. Тот успел напрячь мышцы, но все равно было больно. Потирая рукой ушибленное место, Буслаев насмешливо смотрел на Матвея. Ему явно нравилось его дразнить.

— Хороший кадр! Не забудь вставить в ролик! — ехидно посоветовал Меф.

— Чего вставить?

— Мужик на джипе дерется с парнем, который не дал ему мопед, потому что заподозрил подвох. Типа, думает, джип в угоне: на фиг связываться? Реалистическая картинка из жизни на тему перегретых фантазий.

Уходя от новой атаки, Меф шагнул вбок и вперед, оказавшись за спиной у Багрова. Матвей остановился. Приподнял руку, презрительно посмотрел на нее, как на нечто чужеродное, и равнодушно уронил.

— Хочешь бесплатный совет? — спросил Меф.

— Обойдусь без советов!.. Иди купи бычков в томате! — Багров повернулся и полез в вагон.

Мефодий подбросил в костер доску от разваливающегося барака. Трухлявое, насосавшееся влаги дерево не горело. Из него ползли насекомые. Меф хотел усилить огонь заклинанием, но вовремя вспомнил, что обещал Дафне этого не делать. Он вечно перебарщивал с магией. Хотел зажечь взглядом спичку, а сжигал столетний дуб.

* * *

Соседи по плацкарту у Ирки оказались интересные. Круглая женщина с круглым ребенком, которого мать называла «мой недокормыш» и втюхивала в него кашу на сливках, кроша туда для калорийности кусочки шоколадки, и плотный усатый мужик, сводящий все разговоры на деньги.

Его любимой игрой было спросить у кого-то:«Сколько заплатили?» и заявить: «Вас надули!»

Ирке он не нравился. В нем была «необманучесть», выражающаяся в том, что человек во всяком, даже самом невинном поступке видит далеко идущую хитрость, потаенный умысел и посягательство на свой кошелек. Весь мир у таких делится на две половины: на воров и жуликов, включая тех, кто стал бы жуликом, да ума не хватило. Улыбнись такому — сразу на всякий случай сделает морду кирпичом. Вдруг вам чего-то от него надо?

Увидев обшарпанный, в боевых наклейках Иркин ноутбук, он моментально спросил: «За сколько брала?» Ирка просто из интереса назвала сумму, которой не хватило бы и на сумку от ноутбука, так он и тут ляпнул, что ее надули.

Напротив, на боковушках везли куда-то дряхлую старушку. Везла дочь — тоже уже старушка, по еще крепкая. Ирка смотрела на нее, и ей вспоминался ее прежний двор. Тот самый, Бабанин.

Молодая учительница математики и ее муж гуляли на улице с двумя детьми. С балкона третьего этажа высовывалась старуха. Она всегда в хорошую погоду сидела на балконе, ловила лучи солнца и дышала: спускаться вниз было тяжело.

— Катька, да что ты возле него крутишься? Мать знает? — зычным голосом кричала старуха.

— Баб Лена, да знает она, знает! — смущалась учительница.

— А-а! Ну смотри: я спрошу!.. А ты, парень, иди в свой двор! Не толкись тут! — недоверчиво говорила старуха учительскому мужу, и голова ее в желтой, как одуванчик, шапке скрывалась за перилами.

Через час во дворе появлялась мать учительницы, районный психолог, женщина страшная в своей правильности.

— Олька! — кричала с балкона старуха. — Чего так поздно из института возвращаешься? Я-то знаю, когда у вас лекции заканчиваются!..

Старуха жила во дворе давно, очень давно. Когда она умерла, все вздохнули спокойно. Но уже через несколько дней ощутили, что двор опустел.

Ирка ехала как в полусне. Все ее мысли были о Багрове. Она застелила постель сыроватым бельем, влезла на верхнюю полку и стала смотреть в окно. В одном месте прямо у насыпи, не обращая внимания на поезд, спешил куда-то молодой, глупый лис. Ирка вспомнила одну из сказок Багрова, которую он рассказывал ей на ночь. Главный персонаж — некий «лесенок» через «е». Что случилось с ним, Ирка помнила очень приблизительно. Она потеряла нить истории, когда, обвешенный оружием, он шел кому-то мстить.

— Девушка, вы ели?.. Девушка! ау!

Ирка не сразу поняла, что обращаются к ней. Мать «недокормыша» заставила столик провизией и всех угощала.

— А? Что? Ела?.. Да, только что! Круглая женщина очень удивилась.

— Когда только успели! А что вы ели?

— Яйца вкрутую. У меня было семь штук. И помидоры! И один огурец! — ляпнула Ирка, не задумываясь.

— Что, прямо на верхней полке съели семь яиц???

— Ну да! — кивнула Ирка, почти веря в существование яиц, огурцов и помидоров.

Круглая женщина отвернулась к «недокормышу» и, воспользовавшись открытым ртом, всунула в него картошку. Ирка запоздало осознала, что поесть бы она не отказалась и вообще голодная как волк, но поздно: соврано, матушка!

Ирка приехала в Белгород на другой день вечером и еще в окно вагона увидела встречавших ее Мефодия и Багрова. Друг друга они не замечали в упор, даже стояли спинами. Мефодий вертел в пальцах сорванный здесь же на клумбе цветок, а Багров — голубя. Ирка понадеялась, что живого. С некромага станется.